Ястреб в огне - Страница 23

Зал за дверью почти не использовался последние два года - хватало и пары этажей. Последний мор, унесший жизни почти десяти тысяч человек, не спешил повторяться. Здесь оставались только ненужные койки, и отдельные палаты, для особых случаев.

Мусора стало больше, часть потолка обвалилась, доктор с некоторым трудом перебрался через очередную груду битого кирпича и осколков плитки. Несмотря на контузию, он помнил, как шериф тащил его по этим обломкам, не особо церемонясь, грязно ругаясь от страха, и поминутно спрашивая, жив ли... А следом прыгала по камням девочка, пришедшая с праймом - огромные глаза, и тонкие загорелые пальцы, вцепившиеся в игольник.

Доктор перебрался через последний завал. Стена у края разлома рухнула, став в два раза короче, неровной ступенью лестницы, ведущей на крышу. За ней, на краю, обрывающемся во двор, сидел человек - беспечно, наклонившись вперед, и рассматривая город, ярко освещенный солнцем. Глядя на него, доктор снова вспомнил эту девочку, имя которой уже успел забыть. Она сидела точно так же - снайпер, сделавший удачный выстрел, или только готовящийся...

- Привет, Саймон. - Сказал доктор.

- Здравствуй, Габриэль. - Ответил барон, не поворачивая головы. - Спасибо, что пришел.

- У меня мало времени, Саймон. Столько раненых...

- Собираешься оперировать одной рукой?

- Вести операции я еще могу, не сомневайся.

- Я никогда в тебе не сомневался.

- Зачем ты позвал меня сюда? - Доктор оглянулся и неловко присел на излом стены, в паре шагов за спиной барона.

- Я прилетел час назад. Поговорил с Мигелем, выслушал своих информаторов, и решил сам посмотреть... на это.

- Тридцать человек убитых, раненых вдвое больше... на что тут смотреть? Если бы не прайм, они бы разнесли все здание. Мы не готовы к такому, Саймон, это... настоящая война. А у нас всего лишь горстка полицейских, едва умеющих стрелять, десяток пушек и твой джет.

- А разве когда-то было иначе? - Барон повернул голову, и тень от остатков крыши упала на его профиль, темный отпечаток на полуденном теле города, достойный древних монет. - Вспомни, Габриэль, когда ты согласился остаться... чем были мы? Беглый прайм на украденной машине и мертвый полковник, потерявший всех своих людей. Мы вырвали этот город у пустыни и рейдеров, не отдали его торговцам, пришедшим следом, а теперь... Что изменилось, Габриэль?

- Я. - Коротко ответил доктор. - Наверное, просто привык к миру... Я не хочу больше стреляных и колотых ран, не хочу видеть, как одни люди убивают других.

- Думаешь, твое желание что-то изменит?

- Ты видел девушку, которая сопровождает прайма? Она же просто ребенок, одногодок моей дочери, наверное. На моих глазах она убила двоих, чтобы спасти меня и Мигеля, а потом еще одного - уж не знаю, почему. Не хочу, чтобы моя дочь росла такой же...

- Но она вырастет такой, Габриэль, если мы не сделаем что-нибудь с этим местом... С этим чертовым миром. Поэтому я и пришел сюда.

- Поэтому?

- Мне нужен твой совет. Ты всегда был... совестью этого города, что ли. Помнил, что хорошо, а что плохо, даже когда я забывал... И никогда не боялся сказать мне об этом. Мне нужен твой совет, как друга.

- Хорошо, что не как доктора - ты еще не настолько стар...

Барон неопределенно повел плечами, и жгуты экзоскелета задвигались, подстраиваясь - тонкие черные змеи, обвивающие гибкий металлический каркас позвоночника.

- Представь, что у тебя есть выбор... трудный. Представь, что ты мог бы спасти этот госпиталь сегодня, если бы позволил убить свою дочь. Тридцать человек, ты сказал? И еще больше раненых? Если бы этого можно было избежать, отдав всего одну жизнь, как бы ты поступил?

- Мою дочь?

- Да.

- Я не знаю, Саймон.

- Это не ответ. Подумай, тридцать жизней против одной.

- Нет, Саймон, этот выбор невозможно совершить, просто взвесив их количество...

- Но если другого нет? Твоя Миа или те, кто умер сегодня там, внизу?

- Я... отказываюсь выбирать, Саймон. Я не могу.

- Потому что она твоя дочь? Упростим выбор - пусть умрет другая... ну хотя бы эта девочка, что была с праймом. Пусть умрет она - ты же ее совсем не знаешь.

- Ты не понял, Саймон. Я... не могу дать тебе этот совет, и совсем не важно, кто эта девочка. Я просто не могу позволить ей умереть.

- И тридцать жизней на твоей совести...

- Нет, Саймон, эта сделка... она не для меня. Это и есть мой ответ.

- И ты откажешься принимать решение?

- Да, Саймон. - Доктор провел рукой по лбу, вытирая пот. - И я бы не хотел, чтобы ты принимал его.

- Вот как? А если их гораздо больше тридцати? Если среди них женщины, дети, старики... мне отказаться? Как я после этого смогу смотреть... да хоть бы и тебе в глаза, Габриэль? Как?!

Барон вскочил, оттолкнувшись руками от края разлома, одним быстрым и плавным движением.

- Ты хотел услышать голос совести. - Сказал доктор, глядя ему в спину. - Ты услышал. Прости, но если я сейчас не пойду вниз, там точно кто-то умрет...

- Я... понимаю. Ты... это ты, док Габриэль. Ты спасаешь людей, а я... Я прайм.

Доктор встал, неловко покачнувшись, взмахнув здоровой рукой, и пошел к лестнице. На половине пути он обернулся. Барон стоял там же, на краю, глядя на город - черная фигура, лишенная кожи, с бесстыдно выставленными на показ переплетениями нечеловеческих мышц.

- Саймон. - Сказал доктор.

- Да?

- Ты - мой друг, и ты всегда сможешь смотреть мне в глаза, что бы ты не решил.

- Спасибо, док.

- Но, взглянув в зеркало, Саймон... подумай, сможешь ли ты взглянуть в глаза самому себе?

За столом установилась тишина.